Многомирие — далеко не новая идея. Скорее, очень древняя. Например, идея о том, что души умерших продолжают жить, но в другом мире. Значит, есть по крайней мере два мира: наш и потусторонний? В христианской традиции «тот свет», в свою очередь, состоит из трех миров: рая, ада и чистилища. Все это вроде бы разные миры, каждый со своими законами (не нужно объяснять, чем законы рая отличаются от адских?). О многомирии вроде бы говорил Лейбниц, которого пародировал Панглос, утверждая в «Кандиде» Вольтера, что «все к лучшему в этом лучшем из миров». Есть, значит, и другие миры, среди которых наш — лучший?

 

На самом деле упоминания о других мирах в древних и не очень древних текстах имеют весьма косвенное отношение к современному, имеющему четкое физическое определение понятию «многомирие».

 

Говоря о разных мирах, древние и не очень древние авторы полагали все же, что эти миры существуют в нашей единственной Вселенной. Много веков теологи и философы обсуждают проблему, принципиально не решаемую, если предполагать, что существует одна-единственная Вселенная. Проблема эта — данная человеку Богом свобода воли. Вы сами решаете, как поступить в ситуации, когда поступить можно по-разному, когда существует хотя бы два (часто — гораздо больше) варианта поведения.

 

Тут-то и возникает противоречие, над которым бились мудрейшие теологи. Бог, создавший Вселенную, не только всемогущ, но и всеведущ, то есть знает все обо всем: о том, что было, и о том, что будет с мирозданием, со звездами и планетами, с человечеством вообще и с каждым из нас лично. Но тогда получается, что свобода выбора у человека — фикция. Если Богу известно, как вы поступите в той или иной ситуации, то вы не можете поступить иначе.