Существуют десятки вариаций работы таких каналов трансмиссии. Я сталкивался с несколькими, и все они были различны. Это одна из характеристик четвертой стадии: нет больше стереотипного распознаваемого паттерна. Все упорядочено на основе красоты и эффективно — и в то же время специфично для конкретного времени, места и обстоятельств. Когда последние изменяются, паттерн растворяется.
Приведу безобидный пример. Однажды во время путешествия по Северо-Западной Персии мы встретили суфийскую общину Джелальского ордена (9), главный центр которой располагался в Туркестане. Нас встретили приветливо, и было несомненно, что члены общины обладают подлинным качеством «канальной» трансмиссии и заняты решением специфической задачи. Обстоятельства не позволили нам остаться достаточно долго, чтобы установить истинный контакт, но в последующие годы некоторые мои друзья, которым я рассказал об этой встрече, пытались найти их, однако они исчезли без следа. Позднее я услышал, что они были связаны с очень широко распространенным на Среднем Востоке братством, которым я совершенно неожиданно заинтересовался и от которого получил очень ценную помощь.
Одним из выводов этого рассказа может быть следующее: подобные возможности наличествуют в конкретном времени и месте, и их нужно принимать особым образом. Как только момент прошел — дверь закрылась, или точнее, момент прекратил существовать. Второй вывод заключается в том, что для распознавания такой возможности человек должен достичь стадии собственного пробуждения, на которой может быть дана помощь. Это не теоретические или абстрактные принципы; я много раз видел, как люди подходят совсем близко к этой удивительной ступени и все-таки упускают свой шанс. Часто эти же самые люди [бывали] убеждены, что они готовы [были] принести «разумную жертву», чтобы сделать истинный шаг вперед, и все же не смогли увидеть, что то, что требовалось от них, было не только разумным, но и очевидно необходимым для их собственного блага.
9) Вероятно, имеется в виду орден дервишей Мевлеви, основанный Джалаладдином Руми (1207–1273).
Я не хочу этим сказать, что требования, предъявляемые к нам в момент, когда мы вступаем в четвертую стадию, можно легко предвидеть или подготовиться к ним. Напротив, они всегда неожиданны и даже противоположны тем, искать которые нас учили. В главе второй я упоминал Закон Риска. Наше обычное «понимание» воспринимает риск как нечто, чего следует избегать, проявляя предосторожность и предвидение. В действительности же риск преодолевается только тем, что ты идешь на еще большие риски. Помощь редко заключается в том, чтобы облегчать вещи, но скорее всего — в создании трудностей, кажущихся беспричинными и даже абсурдными. Мы опираемся на костыль, а его у нас отнимают, чтобы заставить нас идти самостоятельно. Мы вкладываем в человека все свое доверие, а он предает нас тем, что учит нас доверять самим себе. Мы «испытали и установили для самих себя», что некоторый метод (или техника) надежен и помогает нам прогрессировать — и вдруг нам говорят, что это препятствие, которое нужно отбросить. Если в каждой из этих ситуаций мы сможем найти в себе силы для правильной реакции, то обнаруживаем, что «неразумное» требование было как раз тем правильным способом, который и оказал нам помощь. Нетрудно увидеть, что так срабатывает Закон Риска. Только взаимодействие конфликтующих процессов может разрушить порочный круг повторения того, что не служит более никакой цели. На четвертой стадии все ново, и репетиции невозможны, а «создание условий» — это особое искусство, которым никто не может овладеть без помощи очень высокой энергии.
Я не буду описывать никакую другую стадию, поскольку, как только завершена четвертая стадия, процесс полностью индивидуализируется, и общее объяснение не имеет никакой значимости.
Мне очень повезло в том, что я встретил нескольких мужчин и женщин, прошедших за пределы четвертой стадии трансформации, и я лично убедился в том, что все они совершенно не похожи друг на друга. Обычные люди более или менее похожи. Даже те, кто достиг четвертой стадии, подпадают под отчетливые категории, или типы, которые, хотя они и малочисленны, допускают некоторую степень обобщения.